Год: 2013
Месяц: март
Номер: №38
В начале тридцатых годов Ленинград испытывал недостаток в питьевой воде. В некоторых районах вода в пятые этажи подавалась только ночью, а в шестые этажи не поступала совсем. Было решено соорудить в деревне Мурзинка, за Невской заставой, Южную водопроводную станцию. Строительство, которое началось в 1931 году, очень затянулось. Александр Михайлович Смышляев - строитель, впоследствии неоднократно избиравшийся в Ленинградский городской совет вспоминал:
«Меня направили на строительство Южной водопроводной станции в 1933 году. Первое знакомство с положением дел произвело на меня удручающее впечатление: строительство слабо оснащено техникой, организация труда - никудышная. Нужно было навести на стройке порядок, укрепить трудовую дисциплину. Работник я тогда был молодой - и по возрасту и по стажу, не все получалось так, как надо. Но я, и мои помощники работали не жалея сил, старались закончить строительство в срок.
В один из июльских дней 1933 года меня срочно вызвали в район фильтроочистных сооружений. Прихожу туда и вижу Сергея Мироновича. Киров тепло поздоровался со мной, спросил, где и с кем я работал до прихода на строительство водопроводной станции, какое у меня техническое образование.
Осматривая здания и строительную площадку, он вникал во все детали. Все интересовало его, и на все вопросы он требовал ясных и четких ответов. Он спрашивал, как обеспечена стройка технической документацией, своевременно ли поступают строительные материалы, какого они качества, кто их поставляет, откуда и какими путями они транспортируются. Киров просил обстоятельно сообщить ему, сколько и каких материалов и оборудования потребуется для того, чтобы закончить строительство первой очереди.
Особенно допытывался он о механизации работ, расспрашивал, какими механизмами мы располагаем и какая техника нужна дополнительно, чтобы станция была пущена к назначенному сроку. Вспоминая этот разговор, я думаю о том, как бедны мы были тогда техникой. Отвечая на вопросы Кирова, я сказал ему, что было бы хорошо, если бы нам дали хотя бы во временное пользование экскаватор, мотовоз, десять или пятнадцать опрокидывающихся вагонеток.
Сергей Миронович все записал, сказал, что постарается помочь, но предупредил, что твердых обещаний дать не может. Вскоре нам на строительство поступил экскаватор. Получили мы и другое оборудование. Но не все наши просьбы могли быть удовлетворены. Будучи на строительстве, Сергей Миронович интересовался не только техникой.- Много ли у вас было в прошлый месяц прогулов?- спросил он.
Я назвал весьма неутешительную цифру. Сергей Миронович нахмурился.- Плохо, видно, вы воспитываете людей, - сказал он. Киров беседовал с рабочими, спрашивал, знают ли они, в какой срок должно быть окончено строительство. К нашему стыду, некоторые не знали.
– Вот видите, говорил Сергей Миронович,- проводим собрания, беседы, а рабочие даже не знают основного: в какие сроки нужно уложиться. Разве это настоящая мобилизация людей?-
Я уже думал, что разговор окончен, когда Киров предложил показать, как живут в общежитиях рабочие. – У нас несколько общежитий, - сказал я. - Какое бы вы хотели посмотреть, Сергей Миронович? – А то, которое менее благоустроено, - ответил Киров, усмехаясь. Мы направились в один из рубленых деревянных бараков. Здесь мы застали много отдыхающих рабочих, которым нужно было выходить в ночную смену. Работали на стройке люди, совсем недавно приехавшие в Ленинград, в лицо они Кирова не знали и встретили его как одного из многочисленных «обследователей».
Сергей Миронович подошел к пожилому рабочему, спросил, сколько тот зарабатывает.
Старик почему-то вскипел. - Не знаю, кто вы такой будете, - сказал он.- Но если спрашиваете, скажу вам так: кто по-настоящему работает, тот по-настоящему и получает. А кто дурака валяет, тот не хрена не получает.
Сергей Миронович весело, заразительно рассмеялся. И лицо его озарилось такой лучистой улыбкой, что от несколько официального характера разговора не осталось и следа. Люди еще не знали, кто с ними беседует, но почувствовали, что хороший, доброжелательный человек. А Киров уже разговорился с другим рабочим, спросил, как кормят в столовой. – Неплохо,- ответил рабочий. - Даже свежей свининкой подкармливают. Она у нас пасется рядом.
Мы организовали приличное по тому времени подсобное хозяйство и начали давать в свою столовую свинину в дополнение к тем продуктам, которые нам отпускали по соответствующим нормам.
Разговор продолжался. Я уже успокоился. Особых недостатков Киров вроде в общежитии не заметил. Правда, с улицы оно выглядело неприглядно, но внутри все было как будто в порядке: потолки побелены, стены окрашены. Стояли простые, но аккуратные железные кровати. И вдруг идиллия рухнула. Сергей Миронович уже прощался, когда один из рабочих сказал ему: - Все было бы хорошо, товарищ представитель. И побелено, и покрашено. А клопам на это наплевать. Не дают житья проклятые.
Киров одарил меня не очень ласковым взглядом, вернулся на средину барака и спросил, почему не выведены клопы. И предложил немедленно использовать соответствующие средства, чтобы очистить общежитие он насекомых.
Сергей Миронович, занятый множеством самых разнообразных и чрезвычайно важных дел, помнил о нашем общежитии, проверял, созданы ли для рабочих нормальные условия, помогал нам.
Вскоре после того, как Киров посетил нашу стройку, меня вызвали в Смольный. Ехал я туда с тревожным чувством. Мне нужно было доложить на заседании секретариата горкома партии, окончим ли мы строительство в намеченный срок. Между тем все расчеты показывали, что срок окончания стройки придется отложить по крайней мере на полтора месяца. Как быть? Готовясь к своему сообщению, я советовался с одним из заместителей председателя Ленсовета, осуществлявшим контроль над нашим строительством. Он предупредил меня, чтобы я не заикался об оттяжке срока пуска станции. Такая позиция меня удивляла. Этот товарищ не хуже меня знал, что в намеченный срок мы никак не уложимся. Но он, наверное, рассуждал так: что все в порядке, а там видно будет.
Я, однако, твердо решил, что ничего приукрашивать не буду. Все доложу как есть.
И вот я на заседании секретариата. Ведет его Киров. Он просит меня сжато доложить о ходе работ. Я рассказываю. Выслушав меня, Сергей Миронович говорит: - Вам предстоит еще выполнить очень большой объем работ. А срок приближается. Я отвечаю, что, по нашим расчетам, срок пуска станции необходимо отодвинуть на полтора месяца. Говорю это и думаю: сейчас мне всыплют по первое число.
Сергей Миронович задумался и спросил: - Все ли взвесили, учли ли возможности, прежде чем говорить об изменении срока? Я ответил, что у нас составлен подробный технический график работ. – Значит, вам требуется еще полтора месяца?- переспросил Киров. И добавил:
- Имейте в виду, вы сами указали, сколько времени вам нужно для окончания стройки. Никто вам нового срока не навязывал. И за нарушение будете нести партийную ответственность.-
В этот день я, молодой руководитель, прошел очень серьезную школу. Кое-кто толкал меня на пустые, невыполнимые заверения и обещания. Но я не послушал этих людей, и Киров поддержал меня. Он не терпел пустых обещаний, сам глубоко вникал в дело и этого же требовал от других. А прежде всего, требовал честности и правдивости в большом и в малом. Свое обязательство наш коллектив выполнил. Вскоре Южная водопроводная станция вступила в строй».
Из фондов музея С.М.Кирова
Подготовил директор музея С.М.Кирова В.Мотовилов
Комментарии ()